Смерть не конец. Она не должна быть концом. С трудом приподнявшись на кровати, я выглянул в окно. Шёл снег. Грязные хлопья падали с серого неба, вдали чернели мрачные очертания завода. Тишина словно окутывала комнату одеялом, наполняя ее вязкой немощностью.

Сегодня легкие болели особенно сильно. Померил температуру — 38.5. Грелка остыла, и, сбросив ее с постели, я лег обратно и уставился на потолок. Густо замазанный известкой, он уже начинал покрываться паутиной тонких трещин. Перевел взгляд на стол — покосившийся, со сломанными ящиками, он с трудом нёс на себе старый компьютер. Впрочем, компьютер тоже не работал — после недавней грозы сгорел монитор.

Одиночество сжало душу в тиски. С хрипом встав с постели, я отправился на кухню ставить чайник. Пока грелась вода, смотрел на детский приют, расположенный прямо под окнами. Дети играли в снежки, до меня доносились их крики и смех. Жалость превращалась в ненависть, и обратно по кругу — я сам не знал, чего хотел больше: сострадать детям или убивать родителей, которые бросили свое дитё на произвол судьбы.

Наконец, вода закипела. Налив себе чаю, я открыл холодильник и посмотрел на царившую там пустоту. Движение было вызвано скорее привычкой, чем голодом — аппетита не было. Вернувшись обратно в комнату, я почувствовал, как по голым ногам потянуло холодным воздухом. Подойдя к балконной двери, я опустился на колени. Тряпки, которыми я забил пространство между дверьми, не спасали от стужи. В этом не было ничего удивительного: вторая балконная дверь держалась на честном слове, дыры между косяком и самой дверью были такие, что туда можно было просунуть ладонь. Приложил лежавшую рядом сумку к двери — дуть стало меньше.

Ну и слава Богу. Лёг в постель и принялся мелкими глотками пить чай — он отдавал железом, но дышать стало легче. Поставив кружку рядом с постелью, я накрылся одеялом и прикрыл глаза. В груди при дыхании хрипело и булькало. Не прошло и пары минут, как я погрузился в странное сновидение...

Впереди темнел густой лес. Деревья — тонкие, с изящными изогнутыми стволами, стояли стеной, и их кроны переплетались между собой. С веток свисали красивые растения, украшенные маленькими красными цветочками.

Я обернулся. За мной была серая безжизненная равнина, лишь кое-где торчали мелкие кусты. Идти туда совсем не хотелось. Взглянул снова на лес: он манил меня. Словно там был мой дом, который я некогда покинул.

Осторожно двинувшись вперед, я приблизился к зеленой стене деревьев, дышащей свежестью и прохладой. Положил руку на ближайший ствол и только сейчас заметил, что я был одет в странное одеяние. На мне были болотного цвета штаны и серебристая рубашка, а на плечи был накинут зеленый плащ, окаймленный серебряными лилиями. Держался он брошью — тоже в форме лилии. Обут я был в кожаные сапоги.

— Ну и наряд, — удивленно произнёс я. Произнёс? — Раз, два, три, — собственные слова нелепо громко прозвучали в царившей вокруг тишине. Провёл еще раз пальцами по стволу — кора была как настоящая. Сон ли это?

Я двинулся вглубь леса. В воздухе витали странные ароматы. Чем-то напоминавшие ладан, они сводили с ума и волновали душу. Внезапно рядом пролетел огонек, и я отпрыгнул в сторону. За ним промчался еще один. «Огни Святого Эльма» — всплыла в памяти давно прочтенная в детстве книга.

Я стоял, зачарованный этим зрелищем. Огни ярко сияли, как китайские фонарики. Что-то во мне дрогнуло, и я протянул огонькам руку. «Светлячки» остановились на мгновение, а потом окружили меня в восторженном хороводе. Я не зря говорю «восторженном» — от них исходили волны тепла и дружелюбия, как от маленьких собачек, узнавших хозяина. Улыбнувшись им, я отправился дальше. Страха не было, наоборот, я чувствовал тепло и безопасность.
Облетев меня на прощание, огоньки улетели к кронам деревьев, где, словно гирлянды, повисли на ветках. Лес начал светиться приятным белым сиянием. Я шёл, удивленно рассматривая окружающий меня мир. Мимо проносились тени, лес наполнялся звуками. Вокруг шептали, смеялись, охали и вздыхали. Мне казалось, что меня рассматривают тысячи глаз.
Внезапно лес расступился, и я вскрикнул от восхищения. Передо мной была удивительная чаща: белые беседки, журчащие водопады, ажурные мосты... И между всем этим росли белые лилии.

От цветов исходил удивительный аромат и сияние. На ум приходило только одно слово: «Чистота». Я улыбнулся лилиям и встал перед ними на колено. Не знаю, что заставило меня это сделать, но сердце подсказывало — так будет правильно. Лилии зашумели, зашелестели и застенчиво взглянули на меня. Удивляясь самому себе, я вежливо спросил:
— Добрый день, сударыни. Хорошо ли вы чувствовали себя в моё отсутствие?
Лилии смущенно затрепетали лепестками, но через пару секунд успокоились и словно протянули ко мне свои белые бутоны. Рядом я неожиданно обнаружил серебряную лейку, наполненную водой, хотя готов поклясться — минутой назад её не было. Взяв лейку в руки, я стал проходить мимо цветов и аккуратно поливать их. Лилии лишь тихо звенели и в неподвижно ждали, пока я закончу. Наконец, вылив всю воду и поставив лейку в сторону (впрочем, она почти сразу же растворилась в воздухе), я сел рядом с цветами и нежно дотронулся до пышных бутонов.
— Я вас никогда не покину, мои любимые. Теперь — никогда.

На меня обрушилась волна любви и восторга. Я заметил, что у меня в волосах — шикарный бутон лилии.

— Проказницы, — шутливо пригрозил я лилиям. Растения тихо хихикнули. Посидев еще пару минут в окружении любви и света, я, наконец, двинулся дальше. Через пару минут мне преградило путь странное существо, похожее на богомола в кожаной броне. Оно вежливо склонилось передо мной и промолвило:

— Господин, мы рады вашему возвращению.

Я положил на его холодный хитин ладонь и произнёс:

— А я рад вам.

«Что я несу», — ошарашено кричало что-то внутри меня, но язык не слушался рассудка. Богомол отошел в сторону и, достав что-то из сумки, протянул мне. На его лапах лежала прекрасная шпага.

— Ваше оружие, милорд, — сказало существо и еще раз склонилось в почтении. Я взял шпагу в руки и сделал пару взмахов. Такое ощущение, словно я все жизнь фехтовал, хотя в жизни не брал в руки холодного оружия, если не считать кухонных ножей. Тем временем богомол успел куда-то ускакать и теперь возвращался, ведя под узды странного животного размером с коня. Глаза мои округлились. «Морская свинка?», — недоверчиво спросил я сам себя. И правда, животное было очень похоже на морскую свинку или кролика. Оно было большим, круглым и пушистым. На его спине я заметил изящное изогнутое седло.

Повинуясь неведомому инстинкту, я вскочил в него и легонько стукнул свинку сзади рукой. Она фыркнула и помчала вперед. Сказать честно — чувствовал я себя несколько странно. По ноге била шпага, рядом скакал богомол, а подо мной пищало и хрюкало неведомое животное. Однако я чувствовал себя прекрасно. Во мне было ощущение правильности происходящего — словно так и должно было быть.

Мимо проносился волшебный лис, а я полной грудью вдыхал чудесный воздух. Он опьянял меня, как вино. Грудь совсем не болела, хотя, когда я ложился спать, она напоминала сломанные кузнечные меха. Лес кончился, открыв передо мной огромную скалу. Над ней явно постарались неведомые зодчие: в центре была вырублена лестница, а по краям стояли высокие, изукрашенные резьбой белые столбы. Чем-то это напоминало греческие храмы, которые я видел на фотографиях.

— Милорд, мы прибыли, — почтительно произнес рядом богомол. Я спрыгнул со свинки, и она с радостным визгом бросилась поедать растущие рядом кустарники. Сооружение передо мной потрясало всякое воображение. Лестница вела наверх, к изящному храму, словно выросшему из камня. По бокам лестницу оплетали растения, которые я принял за виноград. Лозы отяжелели от многочисленных ягод, синевших среди листвы. Пробуя ягоды, я поднялся по лестнице к дверям, украшенным изображениями солнца и луны. Я долго не мог понять, как открыть створки, как вдруг в памяти словно рухнула плотина.

— Те Незим аэ Тта! — крикнул я и поднял руку. С пальцев сорвался белый огонь, принявший вид птицы. Она села мне на плечо, заглянула в глаза, а потом превратилась в серебряный ключ, со звоном упавший на камень. Я поднял его и поднес к дверям — он сразу же выплыл из рук, повертелся в воздухе и плавно вошел в незамеченный мною прежде паз.
Обернувшись, я окинул взглядом лежавший передо мной лес. Где-то далеко вдали блестела речка, на заднем плане возвышались высокие горы, верхушки которых терялись в густых белых облаках.

— Ае террае! Тха’те нори!

И тут мир загудел. Лес шумел от топота многочисленных лапок, большие птицы с длинными хвостами взлетели в небо. На площадь перед замком стали выходить многочисленные существа. Тут были и богомолы, и родственники моей ездовой свинки, и тощие, человекообразные создания с большими грустными глазами, и маленькие юркие кошки, и толстые нелепые медведи.

— Ае Незис! Ае, тенере! — откликнулись они.

Моя память вернулась ко мне. Сердце успокоилось. Теперь я знал, кто я, и что тут делаю.
Отец этого мира, я долго блуждал и теперь вернулся — и мои подданные приветствовали меня. Я улыбнулся, и солнце озарило вершины моего замка. Достав лилию из волос, я прикрыл глаза и поцеловал ее. Бутон тотчас взорвался тысячью белых огней, поднявшихся в небо. Тем временем я открыл двери и зашел внутрь замка.

«Нериа» — прошептал я и взмахом руки зажёг невидимые свечи. — Господин, я открою окна и проветрю комнаты, — обратился ко мне богомол.

Кивнув ему головой, я неспешно стал подниматься по лестнице, расположенной передо мною. Пройдя несколько пролетов, я вышел в самой верхней зале замка. По краям ее окружал тонкий узорчатый парапет, а в центре, по кругу, стояли семь алтарей. На каждом было по цветку.
Первый был украшен букетом из лютиков; второй — тигровой лилией. На остальных располагались лотос, красный мак, астра и тюльпан. Последний покоил на себе сияющий изумрудный шар. Подойдя к нему, я увидел, как в глубине на кровати в муках корчится человек. Приглядевшись, я понял, что вижу самого себя! Печаль наполнила сердце, но почти сразу я очнулся от неприятных воспоминаний и положил руку на шар. Пальцы прошли через поверхность, как через воду, и нащупали в глубине камня очередной цветок. Это была роза. Длинные шипы, шикарный бутон, одуряющий запах.

Положив ее на шар, я принялся наблюдать, как он начал гаснуть. Через пару минут все было кончено.

Подойдя к парапету, я закрыл глаза и позволил ветру трепать мои волосы. В дверях нерешительно качнулся богомол и участливо спросил:

— Всё ли в порядке, Мастер? Я открыл глаза, улыбнулся и промолчал. Заходящее солнце окрашивало окружающий мир золотом, а в небе кружили яркие птицы. Да, все было в порядке.

Я наконец-то проснулся.