— Я — Господь твой, — тихо произнёс Иисус, наклонившись к нищему. Бездомный вздрогнул, поднял к небу залитые гноем глаза и уставился на Спасителя:

— Что, блядь, во мне выдаёт что я нуждаюсь в Боге? Или чо? Хочешь помочь? Займи сотку, а?
Машиах ничего не ответил, лишь ниже опустил глаза. Никто ему не то что не верил, не видел! Люди просто не слышали его слова и шли дальше своей дорогой.

Это было странно.

Мессия не мог злиться на людей — в конце концов, он любил их! Но сердце больно ранил только один вопрос:
почему?
Тысячи лет страдал он за чужие грехи, позволяя безнаказанно грешить и жить за чужой счёт. Миллионы бесконечных молитв: от спасения котёнка до благословения ядерных ракет. Каждый день. Каждый час. Ежесекундно. Всегда.

«Был бы ты холоден или горяч…»

Он обещал вернуться — он вернулся. Он обещал страшный суд — и ангелы уже приготовили свои трубы. За его спиной гнев Господа, и он — длань власти Его.

Но что-то было не так.

Поблизости зазвенел колокол. Неестественный звон доносился из сквера напротив, где возвышалась городская церковь. Колокольня была пуста: звук шёл из старых колонок на крыше.

Мессия перешёл дорогу и подошёл к дверям церкви. На ветхой стене висела золотая табличка. Приглядевшись, Спаситель прочёл : «Церковь Бога последних дней», внизу отпечатан распятый человек. Ладони конвульсивно дёрнулись, словно вспоминая старые раны.

«Разве я говорил строить храмы самому себе?», — задумался Иисус и осторожно переступил порог церкви; со всех сторон сразу картины печальных, но торжественных людей: некоторые из них напоминали старых друзей, но большинство Иисус видел в первый раз.

В центре зала, на цепях под потолком, медленно качался крест. На нём был распят человек с терновым венком на голове: кровь стекала на худую грудь, глаза навеки застыли в ужасе.

Иисус не сразу понял, что видит копию собственной казни.

Сын человеческий смотрел на крест со страхом и отвращением. Сознание судорожно пыталось найти какое-то оправдание подобному варварству. «Они хотели как лучше», — пытался убедить Христос самого себя, как вдруг взгляд упал на толстые книжки, что лежали на расставленных по церкви скамьях. Пролистнув несколько страниц одной из книг, Иисус с удивлением обнаружил, что читает собственное жизнеописание, словно переданное через глухой телефон.

Это были фантастичные истории. Какие-то слухи про хождение по воде, воскрешение мёртвых, превращение воды в вино, изгнание бесов из свиней… у Иисуса возникло ощущение, что писатель старался приукрасить некоторые моменты его биографии.

«Какие бесы вообще вселяются в свиней, Господи прости», — схватился за голову Сын Божий. Он помнил тот разговор с римскими солдатами, свинья была лишь поэтической аллегорией, удачной метафорой в долгом споре. Пролистнув пару страницу, Иисус начал читать про суд Синедриона и день казни, и до него начал доходить смысл жуткой скульптуры под потолком. «Я говорил о жизни вечной, о любви и сострадании. Почему они запомнили лишь мою смерть?», — удивился Иисус.

— Интересуетесь святым словом? — раздался за плечом голос. Рядом с Иисусом стоял пастор. Чёрная одежда, дорогие туфли. В одной руке вышитая золотом широкая лента, в другой — бутылка елея.
— Здравствуйте… да, возникло пару вопросов, — Иисус внезапно замялся. Человек перед ним подозрительно напоминал фарисея.
— Прекрасно! Приходите завтра на катехуменат, там будут объясняться основы веры. Будем вам очень рады… сейчас же прошу меня простить — литургия через десять минут…
— Постойте, у меня только один вопрос. Кто это написал? — Иисус поднял толстую книгу с крестом на переплёте.
— Вы не знаете? Это Библия, святая книга, в которой описаны жизнь, смерть и воскресение Господа нашего Иисуса Христа.
— Но здесь много перепутано! — возразил Иисус, который действительно не помнил большей части написанного.
— Тебе нужно просто поверить в это, сын мой. В этом и заключается вера.
— Я — сын Бога.
— Каждый человек — сын божий, вы правы. Да, сын божий! А это значит — сын церкви! Как говорили отцы, вы знаете? Душа каждого человека по природе своей христианка…
— Давайте иначе, — попробовал вновь Иисус, — на каком языке написана эта книга?
— На русском.

«Зачем я сегодня вышел вместо Мишека», — подумал тоскливо пастор, который до смерти устал. Особенно от бессмысленных вопросов.
— А на каком языке говорил Иисус?
— На арамейском, если я не путаю…
— А почему его слова записаны на русском, а не на арамейском?
— К сожалению, до нас не дошли оригинальные слова Спасителя, но мы знаем историю Евангелия от его учеников, святых апостолов!
— Они говорили на русском?
— Нет, что вы! Они говорили на иврите… иногда — на арамейском, реже — на греческом.
— А записали как?
— На греческом.
— Ну хотя бы перевод с греческого?
— С латыни.
— Римского языка? — возмутился Иисус.
— Да, именно он… как странно вы говорите? Вы нервничаете? Может быть, принести воды? — пастор хотел поскорей избавиться от надоедливого гостя до того, как появятся первые прихожане.
— Нет, спасибо, — растерянно ответил Спаситель, — я просто многого не узнаю в этой книге… как вы сказали? Библии?
— Вы и не должны, — ответил клирик, в нетерпении притоптывая ногой, — это знание, которое открывает перед вами церковь.
— Но всё же, скажите: почему вы считаете эту историю правдой? — Иисус посмотрел священнику прямо в глаза.
«Как кот из Шрека», — заметил пастор, вслух ответив:
— Так записали ученики Иисуса, а они…
— Что ты несёшь, безумный книжник! — вспылил Мессия, — там на 10 идиотов хоть бы один имя своё без ошибки записал!
— Христос с вами, — испугался пастор и перекрестил торопливо Иисуса.
В храм заходили первые верующие, — приходите к нам завтра, мы всё обязательно обсудим! И учеников, и арамейский..

Последние слова клирик прокричал уже на бегу. Золотая лента развевалась за ним, как крылья.

Иисус повернулся к прихожанам. Сонные лица людей ничего не выражали, люди неторопливо принимались занимать свои места. Присев вместе со всеми, Иисус решил подождать и посмотреть, что будет происходить. Ему действительно было интересно, что будет происходить. Церковь быстро заполнилась верующими. Которые тихо перешёптывались, обсуждая вчерашний ураган и цены на нефть, на Иисуса никто не обращал внимания. Один раз ему даже наступили на ногу, но сразу же извинились; в остальном же это собрание напоминало привычный иудейский храм.

«Как всё это напоминает Иерусалим», — зачарованно думал Христос, пристально вглядываясь в лица людей. Вычурная косметика, дорогие украшения, богатые одежды… эти люди не были похожи на оборванцев в Галилее.

Орган из колонок закончил «Помилуй нас, Господи», началась проповедь. Пастор с кафедры с негодованием в голосе объявил, что Папа Римский («Это вообще кто такой? Кесарь, что ли?» — удивился Спаситель) одобрил однополые браки, но конкретно их церковь не может принять столь радикальное решение. Наклонившись к соседке, худощавой старушке с суровым лицом, Иисус тихо спросил:
— А что плохого?
— В чём? — удивилась бабушка.
— В любви между мужами.
— Да это же грех! Раньше вот срок давали, — возмущённо прошептала пожилая прихожанка, — а сейчас эти проклятые пидарасы совсем страх потеряли!
— А в чём они виноваты? — растерялся Иисус, — если они изменяют своим жёнам, то пусть так; но в браке?… Не знаю, кто этот Папа, но он говорит добрые слова.
— Вы христианин вообще?
— Скоро начну думать, что нет.
— По вам так и видно! Богохульник!
— Я хулил Бога?
— Кто защищает грех — хулит Бога!
— Любовь это грех?
— Да! Разумеется да!
— Но Бог есть любовь!
— Да среди пидоров какая любовь, одно блядство и разврат, содомиты проклятые!
— А жителя Содома тут при чём? — удивился Мессия.
— ПОШЁЛ ВОН!

Иисус понял, что их спор превратился в перепалку и привлёк общее внимание. Пастор нервно застыл за кафедрой, встревоженно перебирая рукава туники. Дальние ряды встали, чтобы посмотреть на случившийся переполох. Кто-то достал телефон и начал снимать видео.
Все взгляды были обращены на Спасителя. Иисус встал, откашлялся и поднял ладонь в приветственном жесте:
— Друзья мои, я пришёл к вам с благой вестью…
— Гражданин, покиньте храм Божий, — подошёл к сыну человеческому сторож в форме ЧОПовца.
— Но я…
— Иначе мы будем вынуждены вызвать полицию.
— Какая полиция! Позвольте мне объяснить… — оправдывался Христос, пока его за руки выводили из храма.
— Всё хорошо, иди проспись, завтра легче станет, — с пониманием приговаривал охранник, заботливо выпроваживая незваного гостя за порог.
— Но я Сын Божий! Я вернулся, чтобы принести вам принести благую весть! — кричал Иисус, но дверь перед ним была захлопнута и заперта изнутри.

На улице начинался дождь. Холодный осенний ветер гнал по улице палую листву. Иисус некоторое время молча стоял перед храмом, рассматривая рисунки на витражах, потом развернулся и пошёл прочь. Капли дождя стекали по его лицу, как слёзы.
Вдалеке сверкнули фары и на дороге показался чёрная машина: хромированные диски, красные полосы на крыше, утробно рычащий мотор.

Машина подъехала ближе. Не глуша мотор, остановилась перед Иисусом, продолжавшим стоять под усиливающимся дождём.
Опустилось переднее стекло и Иисуса обдало ароматным паром.
— Долго стоять будешь?

Мессия словно очнулся. Он понял, что не знает куда идти:
Позади прятался тёмный силуэт церкви.

Справа и слева в осенней мороси растворялась серая улица.
Перед ним в чёрном мерседесе сидела молодая пара.

Мужчина скрывался в тенях, девушка держала тяжелый металлический вейп в руке так, словно думала заехать им кому-нибудь в челюсть.
Спаситель осторожно открыл дверь и сел на заднее сидение. Девушка уставилась в смарфтон, водителя не было видно. В салоне тихо играла какая-то спокойная музыка.

— Как дела? — буднично спросил Иисуса водитель, поправляя зеркало заднего вида. На Иисуса уставился холодный взгляд.
— Могло быть и лучше, — отозвался Иисус, что-то вспоминая, — господин Зевуль?
— Господин Машиах?
— Вельзевул, это действительно ты? Я тут и часу не пробыл, а ты уже здесь?
— Какие-то проблемы?
— Начинаю думать, что нет. А это, надо полагать, Астарта?
— Какой ты догадливый. Киса, угости братца вином, может он в себя придёт.
— Он же у нас Господь, пусть сам себе воду в вино превращает! — сжала губы богиня, но открыла бардачок и принялась там шумно рыться.
— Вот вы придрались ко мне с этим вином! — недовольно отреагировал Иисус, — один раз на людях продемонстрировал алхимию — и всё, халдейский маг!
— Почему нет? Это хорошая магия, — улыбнулся Вельзевул, — лучше, чем инсценировка своей смерти. Тоже мне, Гудини…
— Ты не понимаешь!..
— Расскажешь потом. Я пойму, я понятливый. Как там па? Всё так же планеты чертит?
— Да нет, он на звёзды переключился, — растерянно ответил Иисус, что-то вспоминая, — я уже приходил сюда раньше?
Ханаанские боги переглянулись. Астарта открыла наконец-то найденную фляжку с вином, сделала глоток и протянула Иисусу:
— Не хочешь выпить?
— Ты знаешь, я не очень люблю алкоголь.
— Нет? Ну как знаешь, — и сделала ещё один глоток.
— Давай не уходить от темы, пожалуйста! — взмолился Иисус.
— По поводу пришествия — как бы тебе объяснить…. если бы это было в первый раз!

Вельзевул кивнул и продолжил:

— Ты же постоянно приходишь, дружище. Мы к этому уже привыкли. Ты нас пойми правильно: мы же бессмертные духи, которые прикованы к Земле без права на помилование, так? Нам скучно, Иисус! Тут нечего толком делать! С тобой вот хоть общаться приятно. А пришествия… сколько там раз? Рим — первый, второй — Теночтитлан, два раза в Германии. В Китае неизвестно сколько.
— Бедные свидетели Иеговы, они с ума сошли свои ошибки искать! — рассмеялась Астарта.
— Ну и ещё один в Монголии, — продолжил Вельзевул, — но ты про Монголию помалкивай, хорошо? Нам с сестрой проблемы не нужны.
— И что, никто не поверил?
— Никто.
— И даже не близко?
— Да тебя бы сам апостол Пётр не узнал, не то что люди.
— Но как же пророчество?
— Какое из? У нас богатый выбор на пророчества! Давай, выбирай нужное: календарь ацтеков, бредни Ванги, оккультный мусор, Ктулху, случайный бог любого человеческого пантеона, записи психиатров, угроза глобального потепления, жидорептилоиды с Нибиру… ты уже устал? А я только начал.
— А как же чудеса?
— Друг мой, самое большое чудо, что я видел — это история как мент на халяву собственный город в Сибири построил. Сейчас больше в Илона Маска верят, чем в тебя.
— Но почему?
— Да как-то полезней в него верить, чем в тебя! Без обид, Иисус: за твоей спиной Апокалипсис с ангелами, адские муки, скрежет зубовный и прочий Босх… не всем такое нравится, знаешь ли!
— Но я СЫН БОЖИЙ!
— Да, да, я тоже! Представь себе, я тоже! У меня и бумаги есть — только ты их прочесть не сможешь… да только я не тычу это собеседнику в лицо при каждом удобном случае, — скривился Вельзевул.
— Ты? Ты самый самовлюблённый и эгоистичный негодяй, которого я видел! Какие у тебя бумаги-то? Когда тебе их выдали?

Вельзевул сузил глаза:
— Когда такие выдавали, твой род ещё пешком под трилобитов ходил.
Иисус чувствовал себя так, словно ему из пращи зарядили камнем в голову.
— Ещё раз. В меня не верят люди?
— Верят! И в деда Мороза верят. И в экономическую стабильность. А ещё верят в коммунизм. Много во что верят, короче.
— И моего возвращения не ждут?
— Ну на словах может и ждут. А если поймают, вздёрнут на ближайшем суку. Или кинут в дурку. Ты там сам решай, что указать в бумагах.
— И я совсем никому не нужен? — расстроился окончательно Христос.
— Нам нужен.
— Но почему?…
Вельзевул улыбнулся:
— Любим винца на халяву отжать! — увидев лицо Иисуса, ханаанец осёкся, — шучу, шучу, только не надо меня вырезать под нож.

Астарта оторвалась от ленты в айфоне, спокойно посмотрела на Иисуса и медленно сказала:

— Потому что ты такой же мёртвый бог, как и мы.

Вельзевул развёл руками:

— Я же не римский прокуратор, чтобы тебя на растерзанье отдавать этим животным! На меня много собак повесили, но просто так взять и отдать им почти что родного брата? Да не в мою смену.

Что-то в лице Иисуса изменилось. Он откинулся на кожаную спинку кресла и попытался расслабиться… но ему что-то все равно продолжало мешать.
— Почему меня зовут Иисусом? — спросил Мессия, задумавшись.
— От биографии не убежишь, — философски выдал Вельзевул, прибавляя газу. Дождь наконец-то кончился.

Где-то в небе упала звезда.